Мой футбол начался с Бескова

15 апреля 2004

В 1983 году Юрий Гаврилов получил приз ‘Труда’ как лучший бомбардир футбольного чемпионата СССР, хотя он не играл на острие атаки — был, скорее, диспетчером… Его избирали в число 33-х лучших игроков страны в 1978 — 1981 и 1984 — 1985 годах. В прошлом году тренерская карьера Юрия Васильевича была прервана из-за тяжелой болезни. Но сейчас здоровье любимца болельщиков налаживается. И он нашел время для встречи с корреспондентом ‘Труда’.

- В высшей лиге вы дебютировали в 19-летнем возрасте. Как вы туда попали?

- В ‘Динамо’ меня взял Бесков. Скоро Бескова сняли: поставили ему в вину проигрыш ‘Рейнджерсу’ в финале Кубка кубков. Позже я работал под руководством Качалина, Севидова. Великие тренеры! Но Бескову я благодарен больше, чем другим, за то, что он точней распознал мои природные задатки и сочетал их с интересами команды. Он освободил меня от оборонительных функций, дал возможность играть на ‘чистых мячах’, и я стал приносить больше пользы. Такую роль он для меня наметил, думаю, еще когда я только появился в ‘Динамо’ в 1972 году.

- Вы один из лучших бомбардиров нашего футбола, член клуба Федотова. Я видел много игр с вашим участием, но не помню, чтобы вы забивали дальними ударами, да и головой…

- Таков был спартаковский стиль. Кроме того, я не обладал скоростью, прыгучестью. Поэтому либо замыкал передачи, либо старался удачно их исполнить. При завершении атак я всегда находился в штрафной. От меня требовался удар не на силу, а на точность.

- Болельщики знают, что Гаврилов, скажем так, не слишком строго соблюдал режим. И при этом вы до сорока лет играли на высоком уровне. Откройте секрет…

- Сразу скажу: я никогда не курил. Теперь насчет выпивки. Я благодарен опытным динамовским мастерам, которые помогли мне закрепиться в большом футболе. Аничкин, Маслов, Зыков аскетами не были, позволяли себе расслабиться, но — зная в этом меру. Они сумели внушить мне простую мысль: спортсмен сам должен заботиться о состоянии своего организма. И я привык соблюдать меру, четко контролировать себя.

- Вы избегали травм. Каковы тут рецепты? Как удавалось противостоять ‘костоломам’?

- С опытом я стал чувствовать в себе некоторый дар предвидения: я предугадывал действия противостоящего мне защитника и успевал отдать пас до того, как соперник вступал со мной в жесткую борьбу. И потом, не надо все беды валить на защитников. В мое время болельщики называли грубиянами Никулина, Новикова. Сейчас — Ковтуна. Между тем это классные футболисты, настоящие бойцы и сознательно зла никому не причиняли. Они не всегда успевали на перехват, порой попадали по ногам, чересчур жестко ‘работали в корпус’. Но большая часть травм у форвардов случается не из-за защитников, а по собственной вине. Кто-то недорабатывает на занятиях по общефизической подготовке. Кто-то обладает отличной реакцией, взрывной силой, но недостаточно эластичными связками. Недоразмялся перед тренировкой, побежал, резко развернулся — вот и ‘полетели’ связки. Скажем, и я, и Сергей Родионов играли против одних и тех же защитников, но я травм почти не получал, а Сергей, бывало, не вылезал из лазарета.

- Кто-то из ваших шестерых детей продолжает спортивные традиции?

- Мой старший сын Василий тренировался в спартаковской спортшколе, но по ее окончании не попал в спартаковский дубль. Сейчас он студент 3-го курса Института физкультуры, будущий футбольный тренер. Я стараюсь передавать ему какие-то знания, опыт. Буду рад, если увлечется футболом маленький Юра, но пока ему надо подрасти. Мои дочки любят смотреть матчи…

- А жена?

- Когда я играл в высшей лиге, ответственные матчи смотрели c трибун либо по телевизору все члены моей большой семьи, за исключением самых маленьких, конечно. Более того, Константин Иванович Бесков, будучи тренером ‘Спартака’, в определенные периоды разрешал футболистам жить на сборах в Тарасовке вместе с женами, даже с семьями.

- Ходит байка, что Бесков не взял в команду сильного донецкого футболиста за то, что тот, прибыв на просмотр в ‘Спартак’, обыграл всех в карты.

- Наверное, вы говорите об истории с Резником, ведущим футболистом ‘Шахтера’, а позже — московского ‘Динамо’ и ‘Спартака’. Бесков действительно неоднократно высказывал недовольство пристрастием к картам, потому как слухи о том, что Резник — заядлый картежник, доходили до него. Тем не менее ‘репрессий’ против Резника не было, он неплохо выступал за ‘Спартак’.

- Среди людей творческого круга ‘Спартак’ имеет приверженцев больше, чем другие клубы. Кто из известных людей был вашим самым верным болельщиком?

- Актеры Михаил Яншин и Николай Крючков, а еще фокусник Игорь Кио — сам в молодости отличный футболист. Лично я был близко знаком с известными артистами театра и кино Александром Фатюшиным и Анатолием Ромашиным. Оба, к несчастью, уже ушли из жизни. Саша сам прекрасно играл в футбол. Анатолий темпераментно за нас болел.

- Почему, став легионером, вы уехали в нефутбольную страну — Финляндию?

- В то время наши футболисты не имели возможности выбирать себе клуб. Сам факт выезда за границу рассматривался как большая честь. Блохина определили в Грецию, меня — в Финляндию. Хорошо, в южную часть, а не за полярный круг, как Буряка. Зарплату определили 1000 долларов в месяц плюс бесплатное жилье и машина. Тогда это был ‘потолок’ для советского футболиста. Финляндия хоть и слыла ‘футбольным захолустьем’ на фоне успехов в лыжах и хоккее, но и там взяли курс на развитие ‘спорта номер один’ — приглашали игроков и тренеров даже из Италии, Бразилии. И футбол в Суоми стал подниматься.

- Были трудности?

- Языковой барьер. На ближайшие курсы изучения финского языка пришлось бы ездить за 140 километров. Пытался сам что-то учить, но безрезультатно. Сложно оказалось даже выговаривать финские слова длиной в километр! Мне выделили переводчика — карела из Петрозаводска. Когда я по горячим следам обсуждал действия своих партнеров, указывал на ошибки или же давал установку, он просто не успевал за мной. На своем опыте убедился: тренер должен говорить на одном языке с футболистами.

- Представляю, как вам потом пришлось в Конго…

- В Африке ситуация совсем другая. Первоначально я туда приехал, чтобы подыскать ‘дешевую рабочую силу’ для российских клубов. Целенаправленно учить французский, а тем более местные наречия не имело смысла: долго оставаться там не собирался. Но меня уговорили заняться сборной. Во время тренировок переводчик, молодой выпускник одного из советских вузов, постоянно находился около меня. При необходимости он выходил на поле, я останавливал тренировку, и он быстро переводил футболистам мои замечания. Но, честно говоря, больших перспектив для себя в Конго я не увидел. Непривычный климат, нефутбольная страна. Здесь, в Москве, мне лучше работается.

- Ну а как спартаковец про спартаковца: что скажете о ‘деле Титова’?

- Если бы я стал кого-то в этом деле обвинять, то Егора — в последнюю очередь. Спортсмен не в силах контролировать все препараты, что прописывает доктор команды или лечащие врачи. В командах все строится на доверии к медикам. С другой стороны, в действиях футбольных чиновников логика есть. Если пойманные на допинге атлеты будут отстраняться от соревнований всего на пару месяцев, допинг захлестнет спорт. Я слышал оправдания анаболикам: ‘А куда денешься: футбол стал таким скоростным, атлетичным!’ Ну и что? Я сам физически не ‘тянул’ в высшей лиге, пока Бесков не определил мне подходящее амплуа. Пусть в футбол играют те, кто ‘тянет’…

Георгий НАСТЕНКО.